Записи

Артель «Куюмджи»: форма и содержание крымскотатарской филиграни во времена коллективизации.

В 1930-х годах на фоне происходящей в СССР коллективизации, крымскотатарских ремесленников стали объединять в артели. Одной из самых известных и находящихся на слуху у многих до сегодняшнего дня, является артель состоящая из бахчисарайских филигранщиков проживающих на Куюмджи маале – “Куюмджи”. Простое и упрощенное название «куюмджи» (филигранщик) без дополнений и объяснений отображало общую политику подобных предприятий. Артель была организована в 1937 г. и ее целью была популяризация крымскотатарской филиграни среди массового населения и одной из основных задач был уход от национальных и религиозных особенностей украшений и внесение советской символики. Особенности работы каждого из ремесленников: художественное видение, традиции, стиль и влияния – артель подводила под стандартизированные каноны. Процесс работы в артели был основан на принципах разделения труда.

Коллективизация запрещала работу в собственных мастерских и вынуждала многих ремесленников уходить в подполье и там изготавливать традиционные украшения, необходимые в обычной жизни быта крымских татар.

Мастера были обязаны работать в артели и согласно записям Усеина Боданинского, в “Куюмджи” работало около 40-ка мастеров. В то же время, известно что мастеров крымскотатарской филиграни в г. Бахчисарай в 30-е годы было не более 25 человек. Это позволяет предположить, что кроме мастеров в артели работали также ученики или возможно непрофессиональные ювелиры.

В традиции крымскотатарской филиграни, существует несколько ступеней становления мастера, в процессе прохождения которых, уста полностью овладевает технической стороной ремесла и историей орнамента. Разумеется, каждый мастер Куюмджи маале работал над украшением самостоятельно и по отдельному изделию – читая детали, можно было определить автора. В основе работы артели “Куюмджи”, было поэтапное разделения работы над украшениями, где несколько мастеров работают над одним изделием, исполняя собственный определенный этап. Естественным образом это отображалось на качестве изготавливаемых украшений: они были залиты припоем, были спутаны догматические особенности количества элементов или направлений элементов (право-лево, по часовой стрелке или против). Это имело несколько негативних последствий: мастера теряли профессиональные навыки и градации мастерства (где были лучшие и мастера, работы которых были слабее технически или художественно) смешивались. Несмотря на это, работа не была автоматизирована и ручная работа продолжала быть одной из главных ценностей.

Пряжка изготовлена в артели Куюмджи. Продана на интернет-аукционе.

Украшения артели Куюмджи имели два типа клейм: «АРТ. “КУЮМДЖИ”» и «КУЮМДЖИ». До 1937 г. большинство мастеров (возможно все) имели собственные клейма состоящие из их инициалов и номера пробирной палаты. Все работы в артели изготавливались из недрагоценных металлов, преимущественно из меди.

Полностью сохраненный пояс лагшван къушак изготовленный в артели Куюмджи. Из фондов Крымского этнографического музея.

На основе сохраненных и изученных поясов артели “Куюмджи”, можно предположить что их изготавливали схожих форм в большом количестве. К примеру, пряжка пояса сохраненного в Крымском этнографическом музее, состоит из двух деталей соединяемых крючком и петелькой, каждая из которых из разных поясов и имеют иное наполнение орнамента. О том, что это два разных пояса также свидетельствует количество сулюков (боковых деталей) – 18 элементов. Потомственный мастер Куюмджи маале Айдер Асанов, говорил что мастера изготавливали всегда нечетное количество  боковых элементов и в количестве их было от 9 до 13, в зависимости от типа пояса.

Пояс лагшван къушак – копия старинного пояса из Крымского этнографического музея. Украшение изготовлено в ремесленной мастерской Мирас.

В классификации и описании изделий артели “Куюмджи” в период возрождения ремесел конца ХХ- 2010х годов, считалось что эти формы и типы украшений заимствованы. К примеру, один из сохранившихся типов поясов лагшван къушак – по письменным источникам  создавался по типу турецких поясов. А именно его массово изготавливали в артели. Если обратиться к форме, один из образцов таких поясов сохранившийся в Крымском этнографическом музее относит к прямым геометрическим формам характерным для украшений периода Средневековья (вероятно они были распространены и на территории Крымского ханства). В других видах пряжек появляются зооморфные формы, которые характерны для времен Крымского ханства, однако на протяжении нескольких веков (XVIII-XX) были не свойственны для крымскотатарской филиграни. Однако уже в орнаменте, мастера точно и лаконично отобразили традиции крымскотатарской филиграни, даже в рамках жесткой политики отхода от национальных особенностей. В основе данных поясов лежат традиционные элементы свойственные для старинных (XIX в.) образцов крымскотатарской филиграни. Эта, раннее неизвестная особенность орнамента, придает не только историческую, но и особую культурную ценность данных украшений. Также стоить отметить, что во внутренних элементах использовались два типа наполнения, что уже упрощает качество работы. Учитывая что основной особенностью крымскотатарских мастеров является накладная филигрань (многоуровневая), среди украшений артели “Куюмджи” нет ни одного примера данной техники, лишь образцы фоновой филиграни (плоской).

Пояс лагшван къушак – копия отдельных элементов къушак баша (пряжки) и сулюков (боковых деталей) изготавливаемых в артели Куюмджи. Оригинал пряжки в количестве двух образцов хранится в частных коллекциях. Украшение изготовлено в ремесленной мастерской Мирас.

Сулюк (боковой элемент) несохраненного пояса лагшван къушак изготовленого в бахчисарайской артели Куюмджи. Хранится в коллекции БИКАМ3.

На сегодняшний день сохранено лишь несколько образцов украшений изготовленных в артели Куюмджи и все они являются деталями поясов. Однако, основной направленностью работы артели было изготовление в большом количестве небольших украшений – сережек, браслетов, колец. Примеров которых не сохранилось. Если обратиться к письменным источникам, в описании характерных для того периода украшений – советская символика. Одним из редких образцов сохраненных на фотокарточке – сережки с серпом и молотом, предположительно середины 1920-х годов. В отличии от изготавливаемых в артели поясов (где сохранялся орнамент и отходили от традиционным форм), серьги того периода имели характерные для крымскотатарской филиграни формы – круг, пятиконечная звезда и каплевидные подвески, но их наполнение и сопровождение литыми элементами советской символики, были не характерны и упрощали качество работы.

Купелер изготовлены бахчисарайскими мастерами. В центральной части украшения можно увидеть советскую символику – серп и молот. Фрагмент фотокарточки из фондов БИКАМ3.

Данные сведения не позволяют представить общую картину особенностей работы артели или определить характерные особенности украшений. Как и множество других сведений о крымской филиграни, письменные и материальные источники об артели утеряны или уничтожены.

Къушак-баш (пряжка) лагшван къушака в образе современной крымскотатарской невесты. Украшение изготовлено в ремесленной мастерской Мирас.

Деятельность мастеров в рамках артели нанесла большой вред ремеслу: в большом количестве изготавливались низко профессионального и художественного качества работы и нетрадиционные для крымскотатарской культуры украшения ставали частью народной культуры. Однако, сохраненные украшения и элементы, сегодня представляют возможность проанализировать развитие ремесла и традиций в советский период и перенять формы и орнамент, которыми руководствовались мастера в составлении новых украшений. Важным акцентом их деятельности, является способность зафиксировать основные особенности крымскотатарского традиционного искусства и перенести его сквозь потребности временных рамок.

Республика: Любовь к этой красоте продлила мне жизнь…

84-летний Айдер Асанов из династии ювелиров почти всю жизнь работал на заводе, а в 64 года понял, что остался единственным в мире человеком, немного знакомым с традиционным крымскотатарским ювелирным искусством. И возродил его. В одиночку


Илона Тунанина
фото: Юрий Лашов
Его работы – застывшая в серебре музыка. Словно вальс из «Щелкунчика» Чайковского – летящий, изящный, праздничный. Творения бахчисарайского ювелира Айдера Асанова, работающего в технике филигрань, радостные и легкие – совсем не похожие на его судьбу. Глядя на изящное серебряное кружево, из которого «сотканы» украшения, трудно поверить, что мастер прожил сложную жизнь.

«Отец взял в депортацию 4,5 килограмма серебра»
Маленький Айдер с замиранием сердца наблюдал за каждым движением отца: как тот плавит серебро, как делает из него тончайшие нити, из которых «вырастают» цветы, плетутся узоры и создаются сказочные орнаменты. Отец работал так увлеченно, что маленький Айдер не мог дождаться, когда можно будет взять в руки инструмент. Он подолгу задерживался у стола, наблюдал, впитывал, а если везло, помогал отцу. Тогда Айдер и представить не мог, что станет единственным хранителем ювелирных традиций, накопленных целым народом. В семье Асановых мастерством филиграни владели прадед, отец и младший брат деда Аджи Умер – ювелир, известный далеко за пределами Крыма. На выставке 1910 года в Париже сделанная им серебряная ваза с цветами из платины и золота разных цветов заняла второе место, а серебряный пояс его работы сейчас украшает одну из экспозиций Ханского дворца в Бахчисарае.
Но главным учителем Айдера был все-таки отец Абдулмеин Асанов, под его строгим руководством он постигал секреты мастерства, и уже в 10 лет закончил первую серьезную работу – пряжку для пояса.
– Не знаю, что с ней потом случилось. В депортацию мы украшения не увозили – отец взял с собой в Среднюю Азию только 4,5 килограмма серебра, были заготовки. Но их пришлось продавать кусками, чтобы спастись от голода, – Айдер Асанов сидит в своей мастерской, словно ученик за огромной многофункциональной партой – с выдвижной панелью, множеством ящичков и коробочек. Под рабочим столом кожаный портфель – в нем, как окажется позже, Айдер-ага специально для нас принес свои работы. На потертую, в разводах, поверхность стола падает желтое пятно электрического света, в нем замысловатые инструменты ювелира выглядят еще причудливее.
Айдер-ага за своим столом-партой похож на уставшего учителя. Его движения неспешны, речь тиха. Но как только разговор заходит о прошлом, он словно пробуждается от долгого сна.
– До войны работа филигранщика была востребованной: только в Бахчисарае работали 24 мастера. Их имена я помню до сих пор. А всего в Крыму – около 50 человек. Значит, конкуренция между ними была мощная: надо ведь не только сделать вещь, но и продать.
– А чем отличались работы вашего отца?
– Отец очень чисто работал. Все деталюшки у него были легкими, как пушинка. И еще был большим придумщиком. Он часто говорил, что главное в нашем деле – фантазия.

Как Айдер спаял голову Ленина
Мастерская Айдера находится в Бахчисарае, недалеко от места, где он вырос. Путь от дома до работы, который он проезжает каждый день, словно соткан из воспоминаний. Здесь, возле стены покосившегося дома, мальчишкой он играл в футбол, там стоял фонтан, возле которого собирались в жаркую погоду передохнуть и освежиться горожане, а речушка Чурук-Су, сегодня больше похожая на сточную канаву, когда-то была полноводной и весело журчала по камешкам. Попрощаться с родным городом пришлось в 1944‑м, когда Асановых вместе со всем народом выслали в Среднюю Азию. Айдеру было 16. Он мечтал стать художником и продолжать семейные традиции, но пришлось идти на завод – токарем.
– Я два года хлопотал о разрешении учиться на отделении живописи в художественном училище в Ташкенте, а когда получил согласие, успел закончить только три курса – пришлось взять академотпуск, чтобы ухаживать за больными родителями. В общем, не сложилось, – мастер на несколько секунд умолкает и смотрит в окно.
Айдер вернулся на Ташкентский электротехнический завод, параллельно с работой начал осваивать специальность инженера-технолога по холодной обработке металла. И уже через пять лет возглавил литейный цех. Талантливому парню доверяли самую сложную работу. В Гулистане, городе, где Асановы жили в годы депортации, до сих пор можно найти ограды и памятники, отлитые крымским мастером.
– Место, куда нас поселили, называлось станция Голодная Степь. Там земля из-за подпочвенных вод, как резиновая подушка. Нужно было эти земли осваивать под хлопок. Хотели сделать город-сад – Гулистан. И сделали! Там я оставил о себе память, – Айдер-ага хитро прищуривается. – Решили на главной площади Гулистана поставить памятник Ленину высотой почти семь метров. Голову отлили в Ленинграде из семи кусков металла, прислали нам. Я этот памятник заканчивал – запаивал стыки. Считай, собрал голову Ленина.

Украшения из электродвигателя
Айдер-ага – человек ускользающий. Кажется, поймала нить разговора, потянула, а она оборвалась. Каждый новый вопрос – как новое знакомство, словно подбираешь ключи к множеству ящиков, содержимое которых неизвестно.
– В 1990 году я вернулся в Крым, в село Красногорка Ленинского района, и попал в колхоз. Там мне пригодился токарный опыт. А когда колхозы распались, мне в селе делать стало нечего – в сельском хозяйстве я вообще ничего не понимал. Жить стало трудно. Тогда я начал искать мастера, у которого мог бы подучиться ювелирному делу. И выяснил, что из депортации из мастеров вернулся только я один. Все остальные похоронены в Средней Азии.
На возрождение семейного дела Асанову потребовалось 10 лет. Только в 2000 году в Бахчисарае открылась его мастерская.
– Сразу вспомнился тот опыт, который передал отец?
– Нет, конечно. Больших трудов стоило. Помещение-то отремонтировали, инструменты купили, а материала – нет. Пришлось разобрать сгоревший электродвигатель, оттуда вытащить медную проволоку. Так и получились первые пояс, нагрудное украшение и «таблетка» для шапочки-фески.
Эти работы хранятся в мастерской до сих пор, в специальной витрине, под стеклом. Для Айдера-ага они бесценны.
– Изделия получились медные, черные, грязные, – хмурится Айдер собственным воспоминаниям. – Нужно было их отбелить, а потом посеребрить. Отец мне эту работу не доверял, делал сам, но я все видел. Для серебрения нужны электролит и микротоки, чтобы шла химическая реакция, серебро расщеплялось и покрывало изделие. Нужен был особый химикат. Отец называл его «желтая кровяная соль». Мы долго искали эту «соль» в аптеках, пока не выяснили: по-научному она называется железистосинеродистый калий. А потом стало проще, – Айдер-ага распрямляет плечи, словно сбросив груз прошлого, и улыбается уголками глаз.

Секреты серебряного кружева
– Филигрань есть у многих народов: в Индии, в Японии, в Китае, в арабских странах. То, что мы делаем, я называю крымская филигрань.
– А в чем ее отличия?
– Свои узоры, близкие к природе. У нас, в основном, все рисунки – это растительный мир. Айдер-ага выдвигает ящичек стола, словно фокусник, одну за другой достает несколько жестяных коробочек. В одной скрученные в спирали серебряные нити, в другой – каркасы пряжек, в третьей теснятся уже готовые украшения с цветочным орнаментом.
– Это – каркас пряжки, – мастер кладет на шершавую ладонь серебряную форму, отдаленно похожую на крупную бабочку. – Чтобы сделать такой каркас, нужно несколько дней.
Сначала мастер покупает в банке слиток серебра (стоимость одного грамма – около 20 гривен). Из него отливает чубук (небольшого размера брусок), который «разрезает» на кусочки проволоки разной толщины и длины. Потом проволоку расплющивают, собирают из нее основу. А на основу накладывают ажурные детали: цветы, шарики, спирали, завитки. Когда все детали заняли свои места, украшение смачивают водой и посыпают специальным порошком – смесью серебра, буры и борной кислоты. Порошок вступает в реакцию с водой – и запаивает стыки, закрепляет детали. Кстати, чем детали меньше, тем ценнее работа. Толщина некоторых проволочек – одна десятая миллиметра.
Ювелир вертит в руках хрупкую, как снежинка, кружевную брошь. Каждая его работа неповторима, а процесс придумывания порой занимает времени больше, чем производство.
– Филигранщик – тот же самый художник, тот же самый музыкант, философ. Постоянно нужно быть в поиске. Придумывать – самое сложное в нашей профессии.
– Эскизы рисуете?
– Очень редко. Не привык, потому что отец не рисовал. Я‑то могу рисовать, но когда работаешь с проволокой, ее можно сгибать-разгибать, искать нужный рисунок. А если делать это на бумаге, требуется больше времени.
– Есть работы, которыми вы особенно гордитесь?
Айдер-ага пожимает плечами:
– Если вчера чем-то гордился, то сегодня уже поздно, нужно другое, новое. Я очень редко доволен своей работой. Многое выбрасываем, переплавляем. Всегда хочется сделать лучше.
– Технология производства сильно изменилась по сравнению с прошлым?
– Только в мелочах. Например, раньше проволоку накручивали вручную, сейчас используем дрель. Раньше паяли керосиновой лампой. Вот там, на шкафу стоит, достань, – обращается Айдер-ага к фотографу «Республики».
Пока Юрий тянется за керосинкой, мастер не произносит ни слова. И лишь когда лампа (железная кружка с носиком, из которого торчит толстый фитиль) оказывается на столе, продолжает рассказ.
– Сюда наливают керосин, зажигают, – неожиданно в руках у ювелира оказывается фивка (железная трубочка, похожая на мундштук), – а потом берешь в рот фивку и дуешь, направляешь потоком воздуха пламя на изделие. И оно запаивается.
Айдер-ага демонстрирует, как нужно правильно управляться с фивкой. Пламя от керосинки пляшет, словно дрессированная змея под дудочку укротителя.
– Могу сюда дуть 10–15 минут без остановки, – не без гордости говорит ювелир, вытащив изо рта «мундштук». – Но с керосиновой лампой долго работать. Потом у нас была бензиновая горелка, а сейчас потихонечку переходим на газ. Года четыре назад я был в Турции, рассказал там, что работаю на бензине, так турецкие мастера смеялись – мы, получается, сильно отстали.

Испытание шестилистником
Известность пришла к Айдеру Асанову уже в почтенном возрасте. Сейчас, в 84 года, он – заслуженный мастер народного творчества Украины, член Национального союза народных мастеров, выставки его работ проходят в России, Польше, Турции.
– Важно, что оценили, пусть и в конце жизни, – задумчиво произносит Айдер-ага, глядя перед собой. Сегодня у него есть многое, о чем он даже не мечтал, будучи подмастерьем своего отца: мастерская, прекрасные работы и ученики, которым он охотно передает свой талант.
– Когда мы только открыли обучение, сюда, наверное, человек сто пришли. Но мы отобрали только 12 человек.
– Как отбирали?
– У нас нет никаких экзаменов. Вот, шестилепестковый цветочек, – Айдер-ага раскрывает ладонь, в которой лежит украшение. – Этот цветочек, когда готова необходимая проволока, я делаю за пять минут. Мы даем ученикам задание – сделать точно такой же за полтора часа. Если сделает – принимаем на работу. Это с виду просто, но надо, чтобы лепестки были похожи друг на друга, находились на одном расстоянии. А проволока, бывает, не слушается. Абитуриенты, как их принято называть, – хитро щурит глаза Асанов, – смотрят, что не получается, и не приходят больше.
Уже в финале беседы Айдер-ага спохватывается, что не угостил нас кофе. Словно в компенсацию раскладывает на столе зеленое сукно, достает из портфеля одно за другим изящные украшения: серьги, браслеты, колье, кольца. Хрустальной хрупкости, даже страшно прикоснуться руками. Они завораживают – глаз не отвести. Айдер-ага замечает наше смятение, он доволен произведенным эффектом. Видимо, именно такой реакции он и ожидал.

– Если бы я не организовал мастерскую, наверное, давно бы уже умер, – мастер будто по заказу приберег самые сильные слова напоследок, и окончание разговора получается почти киношным. – От всех этих неприятностей, которые пришлось видеть в жизни. Мне сейчас 84 года. Только любовь к этой красоте продлила жизнь. Это как наваждение, я приеду домой и тороплюсь, скорее бы утро да на работу. Особенно, когда что-то незаконченное есть, когда вещь тебя мучает, рвется наружу. Я очень люблю свою работу. Она бесконечна.

Ссылка на оригинал статьи: Айдер Асанов: Любовь к этой красоте продлила мне жизнь

ИСКУССТВОВЕД ЕКАТЕРИНА ЕРМАКОВА ДЛЯ FOLKROOM.RU: МАСТЕР КРЫМСКОТАТАРСКОЙ ФИЛИГРАНИ

В Бахчисарае кроме знаменитого Ханского дворца и исторического музея«Ларишес» есть еще одна важная достопримечательность. Если обойти дворец справа и спуститься вниз по тихой улочке, то скоро увидишь старое кирпичное здание с вывеской«Ремесленные мастерские»*

ТЕКСТ
Екатерина Ермакова
ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНЫ
автором

Именно здесь находится мастерская старейшего крымского ювелира Айдера Асанова. Мы заранее договорились о встрече с Айдер-агъа и успели немного к ней подготовиться.Мастер родился в 1928 году в Бахчисарае. Его дед и прадед были потомственными къуюмджи – ювелирами. Отец обучался ремеслу у своего дяди Зекерьи Ибрагимова, не только лучшего ювелира в округе, но и уста-баши (глава ремесленного цеха), в обязанности которого входил контроль за качеством работ и соблюдением цехового устава.Крымская объемная ажурная филигрань отличается сложностью и требует высокого профессионального мастерства. До начала 1920-х годов обучение ремеслам в Крыму было сугубо традиционным.Родители приводили к мастеру ребенка в девяти-десятилетнем возрасте. Вначале ученик выполнял любые поручения:помогал по хозяйству, наблюдал за работой мастера и потихоньку осваивал подготовительные операции: отливал брусочек серебра, превращал его в проволоку различной толщины и сечения,учился аккуратно скручивать две тонкие проволочки между собой. Только после этого можно было приступать к плетение филиграни, спаивая ажурные элементы на специальной горелке припомощи легкоплавкого серебряного припоя.Спустя три года происходил обряд посвящения – реван, во время которого старшие мастера оценивали выполненные учеником изделия и принимали его в цех в качестве подмастерья. Через некоторое время нужно было вновь пройти обряд, чтобы получить право уже на самостоятельную работу. Айдер-агъа с десяти лет начал постигать секреты ювелирного мастерства,помогая отцу. Свое первое украшение он сделал втайне от него. Мать помогла ему только посеребрить это медное изделие. Когда отцу показали готовое украшение, утаив имя автора, он предположил, что это работа взрослого мастера, у которого просто вышла «неуклюжая вещь», но, узнав,что украшение сделано его сыном, погладил его по голове и сказал: «Ну,теперь делай сам…»Все это мы узнали от всеведущего Мамута Чурлу. Но очень хотелось познакомиться с самим мастером, которого представляли строгим, солидным человеком. Ювелирная мастерская оказалась маленькой, узкой комнатой с несколькими столами, за ними вместе с мастером Айдером-агъа работали его ученик Руслан Динислямов, дочь Эльмира и внучка.

Айдер-агъа оказался совсем не строгим, он словно излучал благодать, как это бывает с людьми, дожившими до весьма почтенного возраста, сохранившими здравый ум и память, научившимися самому трудному – способности никого не судить и принимать жизнь такой, какая она есть.Видимо, он давно привык к расспросам посетителей и к нам отнесся с большим терпением. Прежде чем начать беседу, Айдер-агъа взял турку,которую здесь называют джезве, закрепил ее ручку в ювелирных тисках и приготовил кофе над газовой горелкой. После традиционной чашечки кофе начался разговор по делу.«Из всех мастеров, работавших в Бахчисарае до войны, остался я один, а раньше только в нашем квартале проживало двадцать пять ювелиров», –начал рассказ старый мастер.Сорок девять лет Айдер-агъа прожил в Узбекистане, куда в шестнадцатилетнем возрасте был выслан вместе с родителями. О тяжести пути вспоминать не хочет, говорит, что самое страшное было, когда приехали на новое место:«Я не помню самой дороги, но потом было очень тяжело. Местное население встретило настороженно, но скоро увидели, что мы такие же, как и они,мусульмане, стали относиться лучше. Тем, кого выслали на Урал, пришлось гораздо хуже. Сначала мы работали в колхозе, на сборе хлопка, ежедневно по пятнадцать-шестнадцать часов. Чтобы выполнить норму, нужно было каждый день в жару по открытому полю пройти в общей сложности по десять километров, да еще малярия свирепствовала, а лекарств никаких».Через полгода из Ташкента в поисках квалифицированных рабочих приехал директор моторно-ремонтного завода и забрал с собой всех, кто имел опыт обработки металлов, в том числе и ювелиров. Айдер стал учеником токаря. «На заводе тоже было нелегко, но там хоть кормили, – вспоминает Айдер-агъа, – по двенадцать часов в день трактора ремонтировал, ходил весь в мазуте, так и спать заваливался». Но желание заниматься искусством не оставляло. Решил поступить в художественное училище им. П. Бенькова. Три года Айдер писал в ЦК и в правительство Узбекистана, чтобы ему разрешили учиться в Ташкенте.Ведь даже из деревни в деревню нельзя было переехать без разрешения.В 1949 году после долгих хлопот органы надзора за спецпоселенцами дали Айдеру Асанову разрешение учиться там, где он хотел. Однако после трех лет на живописном факультете учебу пришлось оставить:надо было зарабатывать на жизнь,и он снова пошел на завод. В 1956 году А. Асанов окончил вечернее отделение Ташкентского электромеханического техникума и был направлен на освоение Голодной степи в районе города Мирзачуль.«Тридцать лет на одном заводе проработал в разных цехах – и мастером, и начальником цеха. Своя мастерская, конечно, в доме была,но разве что по воскресеньям кому нибудь подарочек сделаю. Из серебра-золота не делал – за это самое малое два года тюрьмы давали».

Пояс женский «Виноградный лист» 2004 Серебро, филигрань, зернь, золочение.

В конце 1980-х годов начал задумываться о возвращении в Крым.Но такой возможности долго не было. Жили в ведомственном доме,продавать нечего. Сначала отправился на разведку, а в 1990-м наконец переехали. Работа и жилье нашлись только в далеком селе Красногорка под Керчью, там и обосновались. Пока колхоз не развалился, работал токарем, а потом пришлось зарабатывать на жизнь и музыкантом на свадьбах, и мясником.Мысли о своей первой профессии и потере национальных ювелирных традиций не покидали мастера. В 1995–1996 годах он стал искать местных ювелиров, но никого не нашел. Однако в 1999 году представители общественной организации «Фонд возрождения Крыма» и Турецкого агентства сотрудничества и развития (TIKA) сами нашли его и предложили участвовать в возрождении ювелирного ремесла. Благодаря совместным усилиям Айдер Асанов в 71 год получил наконец возможность заняться любимым делом.Под мастерскую выделили старое здание. «В каком же ужасном состоянии оно было! – сокрушается мастер. – Там на полу огонь разводили. Сами все ремонтировали вместе с учениками и родителями». Фонд оплатил приобретение инструментов, но материалов не хватало. В начале даже медной проволоки не на что было купить. Нашли старый двигатель, разобрали, из медной проволоки сделали две работы: пояс и медальон для фески. Не хватало знаний. Айдер-агъа, конечно, наблюдал, как отец занимался золочением и серебрением, но самостоятельно этого не делал. Начали сами искать препараты, которыми можно сделать покрытие. Книг по технологии не было, это сейчас любой рецепт просто найти. «Помню, что отец использовал состав, который у нас назывался “желтая кровяная соль,” –очень ядовитое вещество. Нигде его не могли найти. Потом случайно узнали, что так называется гексацианоферрат калия. Самостоятельно освоили золочение».На столе перед мастером лежит незаконченное украшение, ион рассказывает об особенностях своей работы:«Сейчас многие сначала придумают изделие, потом рисуют карандашом. А я не рисую, хотя три курса художественного училища и закончил. Привык делать как отец: все в голове придумаю и сразу узор проволокой выкладываю.Пояс, сделанный в десятых – двадцатых годах моим дедом, сейчас находится в постоянной экспозиции Бахчисарайского музея, на нем стоят его инициалы. Мама рассказывала, что старший брат деда в двадцать пятом участвовал в парижской выставке и даже какую-то премию получил».

О своих заслугах Айдер-агъа говорит мимоходом,забыв упомянуть, что и его работы побывали в Париже. С произведениями мастера сегодня знакомы во многих странах мира. В 2003 году в Гданьске, а затем в Стамбуле состоялись первые выставки работ ювелира. В 2004 году Айдер Асанов принял участие в международной ювелирной выставке в Киеве, где занял третье место в конкурсе «Золотой оберег» и был награжден дипломом «За сохранение национальных традиций».В 2007 году участвовал в выставке «Ювелирное искусство Крыма» в Симферополе. А. Асанов –постоянный участник выставок в рамках проекта«Крымский стиль». В 2008 году к 80-летнему юбилею мастера состоялись две персональные выставки в Симферополе и Бахчисарае.«Я благодарен судьбе, что успел сделать мастерскую, воспитал двенадцать учеников и успел передать молодым технику традиционной филиграни. Знакомых по всему миру много.На выставках были во многих странах. Вот в Москве пока не были, – говорит Айдер-агъа,вставая проводить гостей. – Вон там будете проходить – увидите: в сорока метрах отсюда стоит дом, где я родился. Еще подальше – знаменитое здание, построенное в 1887 году моим прадедом, его всегда в кино снимают. Когда-то балкон украшала красивая кованая решетка,на металлолом сдали».

Ссылка на оригинал статьи: Мастер крымскотатарской филиграни. Екатерина Ермакова

Аргументы и Факты: Серебряная нить. В Крыму работает один из последних ювелиров-филигранщиков

Еженедельник “Аргументы и Факты” № 52. АиФ-Крым №52 26/12/2014

Из-под рук этих мастеров — куюмджи, выходили воздушные узоры, которые поясами обнимали тонкие талии девушек, оставались на браслетах, сережках, ожерельях. Великие потрясения XX века чуть не оборвали нить преемников уникального крымского ремесла. Это искусство считалось забытым 60 лет.

Забытое искусство

Склонившись над столом, сидит 86-летний Айдер Асанов, перебирает серебряные завитушки для будущего браслета. На столе разбросаны пинцеты, кусачки, стоит чашка с серебряными опилками, которые переливаются под яркой лампой. Стружка растает под жаром газовой горелки и надежно скрепит все элементы браслета. Каким он будет — неясно, эскизов никаких нет, но есть образ, который лежит в памяти, «кладовке», как сам называет ее ювелир.

Из этой «кладовки» по крупицам доставал воспоминания Айдер Асанов, чтобы возродить ювелирное дело крымских татар.

«Я родился здесь неподалеку, — вспоминает Айдер Асанов. — Отец был ювелиром, как и мой дед… Как, наверное, и прадед. Поэтому уже с детства меня приобщали к ремеслу, я был помощником отцу. Работали все куюмджи в артели, производить что-то дома запрещалось. Но я после школы делал несложные задания. Крым оккупировали, но даже в это время продолжали работать некоторые ювелиры. А потом — депортация. Попали в Узбекистан, отец взял с собой почти 4 килограмма серебра, это нас и спасло от голодной смерти. Там не приходилось заниматься делом. Ведь когда желудок голодный, красота остается на втором плане. Но я помнил о красоте, стремился к ней, поступил в художественное училище. Но не окончил его, нужно было работать — проработал токарем 30 лет».

Артель, в которой работал Асанов, располагалась недалеко от ханского дворца в районе куюмджи маалесы — «квартале ювелиров». Айдер Асанов пытался разыскать мастеров, но увы, никого уже не осталось в живых. И тогда Айдер осознал, что он — единственный, кто владеет уникальным мастерством.

Работа началась с возвращением в Крым в 90-х годах. У него не было ни инструмента, ни материала для того, чтобы работать, оставалось одно лишь желание.

«Когда вернулись в Крым, я работал токарем в колхозе Ленинского района, — вспоминает Айдер Асанов. — Я пытался вспомнить то, чему меня учили, и понял, что это мастерство нужно передать молодежи, иначе все умрет вместе со мной. Набрал учеников, работа закипела. Первое наше изделие сделано из… электродвигателя. Мы разобрали его и достали нужную нам медную проволоку. Дело пошло, о нас начали узнавать, даже получалось, что-то продавать туристам».

Как рождается красота

Появились первые сюжеты на телевидении и в газетах. Тогда желающих научиться ремеслу было хоть отбавляй, но способных — единицы. Экзамен на профпригодность был простой: сделать цветок. «Сейчас мой ученик Руслан справится за 10 минут, — улыбается Айдер Асанов. — А раньше на это могло уйти и несколько часов».

У кого не получалось, приходил еще пробовать. Из подмастерьев Асанова не оставили профессию всего 10 учеников. Его сыновья также не пошли по стопам отца: старший — известный в Крыму певец Эдип Асанов, младший также занимается музыкой. А вот дочь Эльмира после 16 лет преподавания музыки открыла в себе талант ювелира.

Процесс создания сережки или подвески полностью ручной. Все происходит в три этапа, под каждый из которых отведены отдельные комнаты. В плавильне серебро плавится в слитки толщиной в четверть пальца. Раньше мастера использовали изогнутую ленту, которую скрепляли двумя пластинами, а потом заливали серебром. Сейчас пользуются уже готовыми формами.

Вот заготовка попадает во вторую комнату — ее ждет прокатная машина, благодаря которой за несколько проходов слиток превращается в проволоку длиной полтора-два метра. Самая тонкая серебряная проволока — всего 0,32 мм толщиной.

В самых различных состояниях эта серебряная нить попадает уже на стол к мастерам. После того как все детали скручены, тонкими пинцетами и плоскогубцами их спаивают. Последний этап — вываривание с лимонной кислотой: так «отбеливают» серебро.

«Мы пользуемся только чистым серебром 999 пробы, с другим просто не получатся такие манипуляции, проволока будет ломаться, — объясняет мастер. — Раньше материал покупали в банках, но теперь с этим – сложности, пока пользуемся старыми запасами. Все делаем для девушек, для парней ничего нет! На одну работу, в зависимости от сложности, может уйти и 10 дней. Серебро, кстати, защищает своего хозяина — это оберег».

Пока Айдер добился нужной формы и размера для браслета, в брак ушло около пяти цветков. Их ждет переплавка, либо потом эти цветы как-то используют в других изделиях. Кстати, цветы состоят, в основном, из шести лепестков — эта цифра у крымских татар в почете, так же, как 8 и 10. Завитушки в виде латинской буквы «S» тоже часто встречаются на украшениях. Они символизируют главную драгоценность Крыма — воду. Где вода, там – жизнь, это символ продолжения рода. Возможно, благодаря серебру род Асановых тоже сохранился и приумножился. Как та серебряная нить в пальцах ювелира, вернувшего в этот мир красоту.

Ссылка на оригинал статьи: Серебряная нить

БИЗНЕС И КУЛЬТУРА: Крымская филигрань Айдера Асанова

Неподдельный интерес и симпатия к Бахчисараю возникает уже с первого получаса прогулки по его исторической части — Старому городу. Туда ведет одна «крупная» автомобильная дорога, по которой частенько еле-еле могут разъехаться два автомобиля. Здесь ты оказываешься в сплетении узких улочек, мостков через речку Чурук-Су, то и дело скрывающуюся от взгляда в фундаментах зданий. А в сумерках то и дело замечаешь легкую сизую дымку, струящуюся между черепичными крышами и башенками Ханского дворца. Но главное – звонкая тишина, властвующая над древним городом, изредка нарушаемая призывами муллы к молитве. А ночью над Бахчисараем раскрывается во всей красе огромное, безраздельное небо, усыпанное бесчисленными звездами…

asanov-12
В Старом городе Бахчисарая, неподалеку от Ханского дворца можно набрести на настоящий ремесленный дом: одна комната отведена под гончарную мастерскую, в другой работают вышивальщицы, создающие уникальные работы в технике традиционного крымско-татарского золотого шитья. В третьей же комнате располагается мастерская главного героя этой публикации, Айдера Асанова, мастера и хранителя одной из самых удивительных татарских культурных традиций – настоящей крымской филиграни.

Айдер Асанов родился, в 1928 году в Бахчисарае в семье потомственных ювелиров. Его отец – Абдулмеин-эфенди, работал в известной и почитаемой ювелирной артели «Къуюмджи», стал для юного Айдера главным учителем и наставником в изучения традиционного крымскотатарского искусства филиграни (филигрань (от итал. filigrana, от лат. filum — нитка и granum – зерно; прим. ред.) — создание ювелирных украшений из серебряной, золотой или медной проволоки).

В 1944 году, во время массовой депортации крымских татар, семья Айдера Асанова была выселена в Узбекистан. Это событие, которое сейчас оценивается не иначе как геноцид, для многих мастеров народно-прикладного искусства, стало причиной утраты уникальнейших технологий и секретов мастерства, которые передавались из поколения в поколение. Необходимость элементарного выживания вынуждала профессиональных художников перепрофилироваться. Таким образом, их искусство, которое в основном было делом семейным, не находившее путей для реализации, погибало.

В Узбекистане 16-летний Айдер стал учеником токаря на Ташкентском моторно-ремонтном заводе, а через 3 года ему удалось подать документы для поступления на отдел живописи Ташкентского художественного училища имени Бенькова. Но материальное положение семьи не позволило Айдеру закончить обучение в этом заведении. В итоге после вечернего отделения электромеханического техникума Айдер, как специалист по холодной обработке металлов, был направлен в Голодную степь в город Мирзачуль на испытательный ремонтно-механический завод, где работал вплоть до 1989 года – сначала мастером, а затем начальником различных цехов.

Только в 1990 году Айдер Асанов смог вернуться на родину, он поселился в селе Красногорка, где еще порядка 9 лет работал по профессии то токарем, то резчиком…
asanov-19
В 1999 году благодаря помощи «Фонда возрождения Крыма» и средствам, выделенным Турецким агентством сотрудничества и развития, в Бахчисарае была организована мастерская для творческой работы и обучения искусству традиционной крымской филиграни, которую и возглавил Айдер Асанов. В 2003 году, в Стамбуле и Гданське состоялись первые выставки работ мастера. В 2004 году Айдер Асанов был награжден дипломом в номинации «за сохранение национальных традиций» в конкурсе «Золотой оберег». В честь 80- летия мастера в 2008 году были организованы персональные выставки мастера в Симферополе и Бахчисарае.

asanov-10
asanov-2

   Айдер Асанов: Много времени уходит на то, чтобы определиться, что ты хочешь делать. Тем более, что если уже сделал какое-нибудь украшение – его копировать нельзя…Я покупаю серебро в банке – и из того куска, который там в кирпичике, отрезаю понемножку, начинаю вырезать, тянуть, вальцевать, потягивать – и получается тончайшая проволока, из которой можно уже делать какие-нибудь мелкие детали и части украшения.

Ребят я учу сначала готовить эскиз – но не из серебряной проволоки, а из медной. А я в свое время научился сразу делать работу, без эскиза… Потом каждая часть и грань украшения очищается, отбеливается. Но со временем – через год-два она темнеет, конечно.

Вот это – настоящая крымская филигрань. А всякие халтурщики копируют уже созданные работы, расплавляют металл, заливают – и получают форму. Но украшения-то уже получаются не ручной работы…

Я сам безмерно рад, что успел это сделать, возраст ведь уже такой… Успел передать. Двое учеников работают здесь, в Бахчисарае, двое живут в деревне и работают дома – им просто накладно сюда постоянно ездить…

asanov-8

Есть много документальный фильмов о филиграни – и в России в том числе… Даже Министерство иностранных дел России заказывало нам работу.

В общем, сейчас во многих государствах интересуются нашими работами: приезжают из Норвегии, Швеции, Финляндии, Германии, Америки, Канады… Туристы ведь приходят, покупают.

asanov-6asanov-17

А это – (Айдер показывает рукой в сторону работающего за дальним столом молодого человека – прим. ред.) – Руслан Динислямов, из 12 человек мой самый лучший ученик, я оставил его при себе. И заказы теперь нам пошли на украшения.

Вот прямо сейчас в нашем Татарском художественном музее выставлены работы, только их там не очень много: мужчина в полном одеянии национальном и женщина в облачении – чтобы показать, что народ-то крымский есть, он существует, и традиции его не забыты…

Стена мастерской Айдера Асанова украшена фотографиями учеников, которых он обучил и выпустил уже обладателями древней технологии, и сейчас они уже самобытные, дипломированные ювелиры.

asanov-7

Собственно, восхищает в этом человеке не только высочайшая степень мастерства, а также действительный подвиг мастера, большого человека, прошедшего столь длительный и сложный жизненный путь – и вернувшегося в родной край, сохранив в себе уникальные традиции.
И передав их следующим поколениям.
asanov-13 asanov-16

asanov-9

asanov-9

С глубочайшей признательностью Айдеру Асанову, Эльмире Асановой, Руслану Динислямову,

Анастасия Тарина и Михаил Шевелев (фото, текст).

В публикации также использовались материалы из буклета «Крымский стиль»,
изданного при поддержке USAID, ВХ[студіо], Киев 2011.

Ссылка на оригинал статьи Крымская филигрань Айдера Асанова